Басманный суд дал санкцию на задержание главы столичного Комитета рекламы Владимира Макарова

У НАШИХ правоохранителей, к сожалению, есть одна хорошо заметная со стороны слабость – желание поскорее отрапортовать. Особенно если в их руках оказалось дело, способное вызвать большой общественный резонанс. Уж сколько раз уже «раскрытое по горячим следам преступление» в судах заканчивалось пшиком по причине недоказанности. А то и отсутствия состава преступления.
   Кому, например, не памятно дело скромного учителя Поносова, которого вывели главным покусителем на интересы могущественного «Майкрософта»? Уж и американцы выступили в его защиту, а пермские прокуроры все тащили и тащили его на правеж. А все потому, что надо было разоблачить какого-нибудь компьютерного левака, дабы престиж страны перед ВТО приподнять. Вот и попал учитель под раздачу.
   Сейчас в стране ведется последовательная антикоррупционная кампания. Притом что поймать в прямом смысле за руку корыстного чиновника непросто. И тут объявлено о громком коррупционном деле в самой Москве: Басманный суд столицы дал санкцию на задержание председателя столичного Комитета рекламы, информации и оформления Владимира Макарова. Характерно, что обвинения в упущенной для городского бюджета выгоде при размещении рекламы ему были предъявлены еще в декабре прошлого года. С тех пор велось довольно вялое следствие, которое неожиданно закончилось отправкой Макарова в узилище.
   Самое интересное, что никаких новых сенсационных обвинений столичному чиновнику в последнее время предъявлено не было. Да и сейчас прокуроры позволяют себе весьма осторожные комментарии по этому делу, словно бы они еще в чем-то сами не уверены. Так почему же Макарова отправили за решетку? Сами правоохранители ссылаются на опасность того, что глава комитета мог покинуть пределы Отечества, пополнив уже неограниченный контингент наших бизнесменов-невозвращенцев. Но, во-первых, за прошедшие восемь месяцев Макаров мог бы не раз раствориться на мировых просторах. В отличие от того же Чичваркина, которого упустили в Лондон, несмотря на наружное наблюдение, Макаров хотел, чтобы следствие во всем разобралось, поскольку вины за собой не чувствовал. Во-вторых, создается впечатление, что арест выглядит формой давления на обвиняемого, которую зачастую используют следователи, испытывающие явный дефицит доказательств.
   Ну хорошо. Правоохранители нашли корень коррупционного зла, но тогда надо бы, ухватившись за такое «гнилое» звено, вытащить всю цепочку.
   Но выясняется, что Макаров подготовил и подписал соглашение о сотрудничестве с фирмами «Мосгорреклама» и «Столица-М» на предоставление им скидок по оплате за право размещения рекламы по прямому указанию тогдашнего вице-мэра Валерия Шанцева, который курировал и рекламную отрасль. Сам же Шанцев разрешил пятидесятипроцентные скидки, опираясь на Постановление правительства Москвы «О перспективах развития и правилах размещения средств наружной рекламы, информации и оформления города». Рекламщики же в обмен на такую льготу обязались размещать городскую социальную рекламу. Так в чем же вина Макарова? Выходит, что от социальной рекламы, пропагандирующей здоровый образ жизни, семейные ценности, надо было отказаться ради мифической прибыли, которую сумели высчитать прокуроры? Может быть, пора получить объяснения от Валерия Шанцева, который, возможно, снял бы многие вопросы? А вопросов этих все больше. Как следователи вообще сумели высчитать тот самый 131 млн рублей недополученной прибыли, если общий оборот Комитета рекламы порядка 20 млрд? Речь ведь идет о живом и гибком рынке с переменной конъюнктурой. Причем инкриминируя Макарову одновременно и упущенную выгоду, и нанесение ущерба, обвинители не замечают, как пытаются добиться единства противоположностей, которые, как и завещали классики, переходят в стадию борьбы.
   Упущенная прибыль, еще раз подчеркнем, – понятие весьма эфемерное, а ущерб вполне может быть доказан с опорой на бухгалтерские документы или материалы проверок. И хотелось бы с этими материалами наконец ознакомиться.
   Ну а пока следователи, аргументируя необходимость взятия под стражу Макарова, ссылаются на расшифровку его телефонных разговоров и некие секретные материалы, которые могут быть представлены только суду. Вопрос, что маскирует такая секретность?