«На этот раз нападавшие действовали более жестко. Один из них молотком разбил стеклянную дверь в офис «Ленты», кто-то в пылу драки выронил крупную сумму – несколько десятков 100-долларовых бумажек… Но, несмотря на попытку отвлечь внимание дерущихся, и второй штурм захлебнулся. Милиция на этот раз церемониться не стала…» - так описывал репортер интернет-газеты «Фонтанка.ру» происходившее возле штаб-квартиры «Ленты» на улице Савушкина 14 сентября этого года.

После этого «Лента» разделилась на две неравные части. С одной стороны укрепились мощнейшие структуры – TPG Capital и «ВТБ Капитал», с другой «физики» - мажоритарий Август Мейер и миноритарий Дмитрий Костыгин.
А статья эта начиналась с фразы «Времена Бандитского Петербурга давно прошли, но сегодня…», заканчивалась  строчкой: «все участники событий были отпущены на свободу».

На свободе мы встретились с участником бизнес-потасовки Дмитрием КОСТЫГИНЫМ и выяснили, что  мультимиллионеру Дмитрию Костыгину именно переводы с английского языка помогли понять нутро бизнеса. Сегодня, несмотря на свои активы, он разочаровался в неограниченном капитализме. Недавно его упрекнули в том, что он не «money animal», а Костыгин этому только рад.

- Набираем в «Яндексе» «Дмитрий Костыгин», и паутина тут же добавляет слово «Лента». Первая же ссылка несет нас на сайт «Компромат.РУ», где лид статьи заканчивается словами «о профессиональных качествах последнего и поговорим подробнее». Поговорим?
- А первая же главка этой статьи называлась «Апологет Айн Рэнд». Я читал как-то перед сном.

- Айн Рэнд писательница глубокая. Но ее мало кто знает. Так, насколько вы ее апологет?
- В начале было слово. Это не моя мысль. В начале я был ее читателем, потом почитателем, потом переводчиком, затем действительно апологетом, ныне я разочаровавшийся в философии Рэнд. Увы, мои оппоненты пользуются тухлыми новостями.

- Вы взялись за перевод ее книги толщиной в «Войну и мир». Долго жалели?
- Было дело. По неопытности хватанул. Конец восьмидесятых – книжный бум. Какие угодно книги печатают везде и вагонами возят вдоль и поперек страны. Помните появившиеся развалы? А я уже начал зарабатывать деньги. Языку в арзамасской школе меня научили. Случайно мне попался роман Айн Рэнд «Атланты расправили плечи», о котором я ничего не слышал. Я будто нырнул ему внутрь. Это такой Драйзер, но прокапиталистический. Архитектура ее апологетики меня захлестнула. Эпические три тома. К тому же узнал, что Айн – это Алиса Розенбаум. Она родилась в Петербурге, закончила университет, работала экскурсоводом в Петропавловке и сумела сбежать от репрессий. А когда я листал ее работу, вокруг кишели уже девяностые. Пришла идея. Текст убеждал в торжестве индивидуализма и свободного рынка, а ведь стране и в философиях социалистических взглядов было много, начиная с тяжелого Адама Смита, заканчивая нашим всем – Марксом. А капиталистических?

- А вы в это время чем занимались?
- Так в «Компромате» все изложено. Бесчинствовал.

- Так я о вашей версии.
- Делал деньги, как все энергичные люди. Подробней?

- В пределах сенсаций.
- Я начинал с торговли джинсами – этого советского признака роскоши.

- В джинсы мы верим. Правда, англо-русский словарь с вещевым рынком не женится.
- После всех движений приходишь домой, надеваешь шлепанцы  и до двух-трех ночи сидишь за переводами. Зато я по ресторанам не ходил.

- Братва не отвлекала?
- Порой. Заходили на огонек, как у Сюткина – «конечно, Вася». «Васи-Тюменские» и «Васи-Брянские». Вы в прошлом номере упоминали Брянского, в связи с интригой по убийству Влада Листьева. Они же и были тогда фактическим арбитражем. Государство-то самоустранилось.

- Смешно.
- Не то слово.

- Так сколько времени ушло на перевод?
- Три тома – три года. Издал в 1996 году. Уже раз пять переиздавались.

- Заработали?
- Вы про «брянских»? Вы же понимаете, что потратил.

- Не могу не процитировать киногангстерскую фразу: «Вы разбили мне сердце».
- Я понял – вы не миллионер, иначе бы имели сострадание к этой драме. Так вот, потратил я формально, а, в общем, конечно, приобрел. А до «Атлантов» я размялся на романе Рэнд «Мы живые». Это литература проще, без метафор, без тонкого описания. Что-то вроде «Доктора Живаго». Просто это был ее первый текст в Америке, и она плохо еще владела языком.

- На ваши поступки повлияла работа?
- Повлияла наоборот. Со временем я разочаровался в идеях  агрессивного свободного капитализма. Я исповедую скорее средневековый, если можно так сказать, алгоритм управления.

- Насколько средневековый?
- Должна быть мера раздробленности. Плановость, но асоветская - на самом низу. Швейцария – это ведь не 26 конфедераций, а 3000 деревень. Там рынка свободного нет, правда, и не свободного тоже нет. Например, если в деревне есть физиотерапевт, и он всех устраивает, то вам не дадут лицензию. А каждый год врач отсылает счета и правительство кантона смотрит, какова загрузка. Плановая экономика, но на очень локальном уровне.

- Глобалисты нам не друзья?
- Да. У нас же все и везде решает биг-босс. Между жирными госконтрактами он заодно рисует, каков должен быть единый стиль передников у продавщиц.

- В результате сходит с ума.
- Я бизнес называю золотыми наручниками. Жизнь большинства богачей разрушена.

- А ваша?
- Есть шансы.

- Существуют «швейцарские» примеры в корпорациях?
- Да. Немецкая розничная компания Аldi, похожая на нашу «Ленту». Там один из принципов – максимальное делегирование: все, что должно решаться на соответствующем уровне, должно там решаться. 

- Децентрализация вместо иерархии?
- Грубовато, но так. Алиса Розенбаум, кстати, за минимальное правительство. По ней, так его роль – суды, армия, полиция. И все. Но я уверен, и она не права. Вот на углу две булочные. Вроде бы выживет сильнейший. Но и Дарвин сомневался в этом. Выживет выживший. К тому же мы знаем, кто и отчего у нас выживает. А если это сталелитейный завод? То крякнет весь город. В теории должно все как-то восстановиться, но бизнес не подчиняется теориям. Все проще – если самолеты не летают, то их строить не будут.

- Вы же находите теории в Алисе Розенбаум.
- Они мне и мешают. Поверьте, ученость мешает деньгам. Тут недавно Стивен Пил…

- Кто это?
- Звезда американского инвестиционного  фонда ТPG. Когда я с ним спорил о генеральном директоре в рамках уже всему Питеру известного корпоративного конфликта в «Ленте», он мне возразил, мол, они «money animal».

- Дайте подстрочник.
- И меня заинтересовало это как переводчика. Если бы я переводил рифму, то написал «ничего святого», если в публицистической манере, то «за копейку в божьем храме».   
Это не из рынка фраза.

- Все верно. С точки зрения фонда – In прибыль we trust.
- А как тогда судить крокодила с других позиций? Money animal – это налозависимый.

- Ваша пагубная бизнес-привычка?
- На английском языке роман называется «Аtlas Sugged», то есть атлант согнулся, пожал плечами. Потом я подумал – нет. Он все-таки расправил плечи.

- Тяжело не сутулиться, если в фаворе горбатые?
- Пусть так. Скука смертная.

В этот момент к столику подошел веселый дорого одетый знакомый Костыгина. Они обменялись шуточками, приятель Костыгина заявил, что он и не сомневался в его безумности, цитируя статью из прессы о том, что Костыгин пытается бодаться с финансовыми монстрами. Потом рассказал, что залез на пик в 7300 метров при температуре минус 37 и с хохотом перестал мешать разговаривать.

- Из русской прозы что вам милее?
- Страшно нравится Кропоткин. Его вечные слова: «как можно сравнить венецианского дожа с французским главой муниципалитета, который снимает шляпу перед писарем».

- Это ваш основной текст?
- Главный текст Петербурга – «Медный всадник». Вы часто его перечитываете? Он сильно на вас повлиял? Я не спрашиваю – я отвечаю. Тем не менее, думаю, повлиял. Меньше лебезим перед табличками на кабинетах, где указано – «Типа атлант».

- С переводами покончено?
- Несколько лет пишу работу о менеджменте. Трудно. Пытаюсь сделать ее интересной.

- Так расскажите кратко и интересно.
- Когда-то легкоатлеты прыгали в высоту «ножницами» и остановились на 2,05. Брумель перешел на технику грудью вперед. Результат дошел до 2,24. Затем Фосбери нашел себя в прыжке спиной. Высота достигла 2,45. И встала вновь. Инструментов у спортсменов немного: руки, ноги, грудь. А вот новый алгоритм последовательности применения их и повлияет на золото.

- Так какой алгоритм должен быть у менеджера?
- Нобелевками не раскидываюсь.

- Первые слова речи в стокгольмской ратуше продумали?
- Money animal прошу покинуть помещение.

Кто есть Костыгин

Родился в городе Арзамасе в мае 1972 года. Первый день жизни упал между днями рождения Карла Маркса и Фрейда. Дмитрий Костыгин из семьи технической интеллигенции. В 1989 году закончил школу с одной четверкой по общественным наукам из-за идейного несогласия с политической системой СССР. Проучился четыре курса в Военно-медицинской академии. Получил диплом финансово-экономического института в 1996 году.

Первый десятицентовик заработал в 1988 году на Рижском рынке в Москве и хранит его до сих пор. Поэтому любимый мультгерой дядюшка Скрудж. Первый миллион долларов заработал в 1994 году.  У Костыгина есть мечта: «Чтобы лето не кончалось». Хотя в разговоре с журналистом он оговорился: «Чтобы «Лента» не кончалась».

Алиса неограниченного капитализма

Алиса Розенбаум родилась в Санкт-Петербурге в год первой русской революции, а жизнь закончила в Нью-Йорке в год смерти Брежнева. Последние 53 года ее звали Айн Рэнд. В 1991 году, согласно данным Конгресса США, ее книга «Атлант расправил плечи», опубликованная в 1957 году,  стала второй после Библии, что изменило жизнь читателей. К 2008 году роман прочитало 8% американцев. В своих политических убеждениях Рэнд защищала неограниченный капитализм, а государству пророчила лишь функцию защиты прав и собственности граждан.
Дама создала философию объективизма, замешанного на индивидуализме и разумном эгоизме, в противовес социализму.

В России Рэнд до сих пор остается малоизвестной. Но ее поклонниками являются наш земляк, в прошлом советник президента Путина Андрей Илларионов и опальный столичный бизнесмен Евгений Чичваркин.                          

Несколько чашек кофе выпил с Костыгиным Евгений ВЫШЕНКОВ