30 апреля в московском СИЗО от тяжелой болезни скончалась предприниматель Вера Трифонова, так и не получив необходимой медицинской помощи.

7 мая Комиссия по безопасности и сотрудничеству в Европе во главе с сенатором Бенджамином Кардиным направила в госдеп США письмо с настоятельной просьбой запретить въезд в страну 60 российским силовикам и судьям, причастным к делу Магнитского, умершего в СИЗО по той же причине.

11 мая бывший владелец «Евросети» Евгений Чичваркин, находящийся в Лондоне, обнародовал свое видеообращение к президенту Медведеву, в котором просит не допустить гибели в СИЗО бывшего вице-президента компании Бориса Левина, который тяжело болен.

Судя по спрессованности событий, ситуация с правами подследственных и заключенных в России перестала в одночасье быть личным делом отечественной Фемиды. Однако рассчитывать на то, что международная огласка нанесет серьезный репутационный ущерб ведомству и последуют не декоративные, а весомые оргвыводы, нелепо. Традиции не позволят.

Чудовищны при этом раскладе две вещи. Просьбы рядовых (укравших условный велосипед) граждан о милосердии или хотя бы о реагировании тюремных начальников и судейских на обращение президента России, в котором внятно говорилось о необходимости без нужды не содержать под стражей больных людей, все равно услышаны не будут. А если и будут, то только из соображений сохранения собственной шкуры. И тогда выпускать под залог на свободу начнут не по причине наличия тяжелого диагноза, а чтобы не помер непосредственно в камере. А если помрет через пару дней уже в реанимации местной больницы, доведенный болезнью до последнего предела, то на это, как говорится, воля Божья. И второе. Тысячи сидельцев в Сизо крепко задумаются над выбором: ждать ли беспристрастного (читай: справедливого) суда, или же начать «активно сотрудничать со следствием» любой ценой, которая в данном контексте означает цену собственной жизни.

Откуда у меня такая уверенность? В феврале я писала о деле 77- летней Александры Звонаревой, дело которой рассматривал Хамовнический суд. Старейшую подследственную России обвиняли в мошенничестве. В деле фигурировала оформленная ею в собственность, якобы по поддельным документам, квартира в Москве. Собственно, ущерб государства и заключался в этой квартире. Бабушка Звонарева, невзирая на многочисленные ходатайства защиты с просьбой об изменении меры пресечения, провела в Сизо 7 месяцев. Пережила несколько тяжелых сердечных приступов, на «скорой» ее увозили в реанимацию прямо из зала суда. В справке, выданной тюремным врачом, среди ее диагнозов фигурировали почти полная слепота, астма, постинсультное состояние, ишемическая болезнь сердца. Но выпустили бабушку Звонареву на свободу не по причине критического состояния здоровья, а в обмен на обвинительный приговор. Шесть лет лишения свободы условно. А вообще-то все месяцы следствия она вины своей не признавала. Добились-таки от старухи признания?

Подобный компромисс для тысяч подследственных неэксклюзивного возраста будет означать только реальный тюремный срок и сломанную попутно с репутацией жизнь.

Не так давно директор ФСИН Александр Реймер озвучил следующую статистику: за 11 месяцев 2009 года из-за ухудшения здоровья в местах лишения свободы скончались 370 человек. Сколько стало тяжелыми инвалидами, неизвестно.

Есть ли шанс у экс-вице-президента «Евросети» Бориса Левина пополнить этот список — вопрос чудовищный, потому что этот шанс исключить невозможно.

Его адвокат, Марат Файззулин, рассказал, что, несмотря на то что у Бориса Левина был диагностирован гепатит, добиться от следователя СКП А. Романова разрешения на проведение комплексного медицинского обследования не удалось. Судья Мосгорсуда Гученкова всячески умалчивает на слушаниях тему состояния здоровья подследственного Левина. Меж тем оно, по словам Файззулина, стало резко ухудшаться. Левин сильно похудел, потерял аппетит и чувствует постоянную слабость.

Прокуратура Москвы сообщила, что по поручению Генеральной прокуратуры проводит по этому факту собственную проверку. В камеру к Левину с вопросом о его здоровье пока никто из проверяющих не приходил.